Алекса́ндр Порфи́рьевич Бороди́н (31 октября (12 ноября) 1833, Санкт-Петербург — 15 (27) февраля 1887, там же) является одним из замечательных представителей русской культуры второй половины XIX в.: гениальный композитор, выдающийся ученый-химик, активный общественный деятель, педагог, дирижер, музыкальный критик, он проявил также и незаурядное литературное дарование. Однако в историю мировой культуры Бородин вошел прежде всего как композитор.
История рождения Александра Порфирьевича необычна для современных реалий, однако в XIX веке подобные случаи встречались сплошь и рядом. Его отец, 62-летний грузинский князь Лука Степанович Гедианов (Гедеванишвили), вступил во внебрачную связь с 20-летней Авдотьей Константиновной Антоновой, дочерью военного, в 1833 году в Санкт-Петербурге. Разница в возрасте и общественное мнение не смогли повлиять на чувства. Супруга Гедианова проживала в Москве, но возможности разорвать брак с ней не представлялось.
Рожденного 12 ноября 1833 года мальчика князь назвал Александром и записал сыном своего камердинера, Порфирия Бородина. По документам будущий композитор был крепостным собственного отца. В детстве Александру было настрого наказано называть Авдотью тетей при посторонних, ведь мальчика представляли всем как ее племянника. Однако любовь, которую дарила Дуняша сыну, была поистине материнской, и порой даже находилась на грани здравого смысла. Она с недоверием относилась к пансионам и настояла, чтобы Александр Бородин получил образование дома. Мать наняла преподавателя по французскому и немецкому языкам, сама учила сына читать и считать.
В 1839 году у Луки Гедианова начались серьезные проблемы со здоровьем. Чтобы упрочить положение возлюбленной и обеспечить ей безбедное существование в случае своей смерти, отец устроил Авдотье Антоновой фиктивный брак с военным врачом Хансом Клейке. А спустя год Гедианов подарил ей четырехэтажный особняк недалеко от Семеновского плаца. Вскоре Антонова переехала туда вместе с сыном. Окна дома выходили на площадь, где тренировались военные, и Александр Бородин часто слышал военный оркестр. Будущему композитору так нравились звуки маршей, что он пытался подбирать их на слух на домашнем фортепиано. Иногда Бородин просил разрешения спуститься на плац: музыканты охотно разговаривали с ним и показывали инструменты.
Лука Степанович умер в 1843 году, предварительно оформив своему «крепостному» вольные документы. Мать вскоре стала жить с учителем немецкого языка Федором Федоровым. В 1846 году он познакомил Александра Бородина с Михаилом Щиглевым – сыном преподавателя математики в Царскосельском лицее. Детей решили обучать вместе: так было дешевле нанимать педагогов по каждому предмету. В дом приходили учителя по русскому, французскому и немецкому языкам, истории, географии, математике, рисованию и черчению. По сложности материала программа мало отличалась от Царскосельского лицея – за планом учебных занятий следил отец Щиглева. Ученикам также преподавали танцы и музыку.
С 1841 года будущий композитор брал уроки игры на флейте, а чуть позже – на фортепиано и виолончели. Уже в девять лет Александр Бородин сочинил первое музыкальное произведение – польку «Элен». Он посвятил композицию своей первой возлюбленной. Ею стала Елена, взрослая подруга матери. Когда Александру Бородину было 13 лет, он сочинил свой первый концерт для флейты с фортепиано. Композитор исполнял партию флейты, Щиглев - фортепиано. Преподаватель по музыке похвалил произведение и посоветовал ученику продолжать писать. Вскоре Бородин закончил трио для двух скрипок и виолончели.
Авдотья Константиновна позаботилась о том, чтобы эти первые пьесы были изданы, и тогда музыкальные критики впервые услышали о 16-летнем композиторе. Помимо музыки Александр живо интересовался химией – наукой в тот момент молодой, чем приводил мать в состояние ужаса: Свою комнату он превратил в импровизированную химическую лабораторию: на подоконниках стояли банки с растворами, на столе - колбы, трубки и горелка. Будущий композитор читал книги по химии, сам делал акварельные краски к уроку рисования и экспериментировал с фейверками.
Он решил превратить увлечение в профессию: в 1850 году Александр Бородин поступил на медицинский факультет Медико-хирургической академии. Сделать это было непросто: закон не позволял бывшим крепостным получать высшее образование. Тогда мать пошла на хитрость. Авдотья Антонова договорилась с чиновником в Тверской губернии, и тот приписал Александра Бородина к купечеству третьей гильдии. Композитор сначала сдал экзамены на аттестат зрелости в Первой петербургской гимназии, потом - вступительные в академию, и все - на отлично.
По окончании академии в 1856 году Бородин получил должность ординатора Военно-сухопутного госпиталя, а также поступил ассистентом на кафедру общей терапии и патологии, возглавляемую профессором Здекауэром. Все наставники прочили ему славу великого доктора, однако работа в госпитале не пришлась по душе ранимому Александру: на него наводил ужас вид истерзанных тел и тяжелобольных пациентов.
Испытание закончилось новым витком карьеры: в 1859 году начинающему исследователю дали направление в Гейдельберг для повышения квалификации. В то время там сложился так называемый «Гейдельбергский кружок» из нескольких выдающихся русских деятелей науки, в том числе И. Сеченова и Д. Менделеева. Бородин с его живым умом и многочисленными талантами легко вписался в этот «островок вольнодумства», где с интересом обсуждали не только научные новости, но и общественно-политические события, поддерживали идеи Чернышевского и Белинского. В кругу единомышленников по науке он не торопился раскрывать свои музыкальные увлечения, и ограничивался лишь воспроизведением популярных итальянских арий. Но за пределами русского общества с удовольствием играл в дуэтах, квартетах и квинтетах с зарубежными музыкантами.
Спустя несколько месяцев Бородин познакомился с пианисткой Екатериной Протопоповой — молодой незамужней женщиной, страдавшей хроническим лёгочным заболеванием и приехавшей в Германию для лечения. Они много времени проводили вместе. Она была поклонницей Шопена и Шумана, устраивала любительские концерты новой (романтической) камерной музыки. Свежие музыкальные впечатления стимулировали интерес Бородина к композиции — появились его виолончельная соната на тему И. С. Баха, струнное трио и струнный секстет, скерцо для фортепиано в четыре руки. В сентябре здоровье Екатерины Сергеевны ухудшилось, и гейдельбергский профессор дал рекомендацию срочно переменить климат и ехать на юг, в Италию. Бородин сопровождал её в этой поездке.
В 1861 году Бородин впервые описал реакцию серебряных солей карбоновых кислот с галогенами. Этот процесс превращения химических элементов назвали в его честь. В 1862 году обучение химика закончилось, и пара вернулась в Россию, где вскоре обвенчалась. Екатерина Сергеевна плохо переносила петербургский климат: осенью она обычно уезжала в Москву, где подолгу жила у матери, возвращаясь к мужу только зимой, когда в Петербурге устанавливалась сухая морозная погода. Однако это всё-таки не гарантировало ей отсутствие приступов болезни, во время которых муж был для неё и врачом, и сиделкой. Екатерина Сергеевна много курила, страдала бессонницей и засыпала только под утро. Со всем этим нежно любящий и глубоко порядочный супруг должен был мириться, он ее опекал, поддерживал духовно и (не в последнюю очередь) материально всю оставшуюся жизнь.
В 1862 году в доме у своего друга, терапевта Сергея Боткина, Бородин познакомился со знаменитым композитором Милием Балакиревым. Они разговорились о сочинительстве, и Балакирев пригласил химика на вечер его музыкального кружка, который позже назвали «Могучей кучкой». Туда входили композиторы Модест Мусоргский, Цезарь Кюи и Николай Римский-Корсаков. Музыканты собирались у Балакирева: играли свои сочинения и вместе дорабатывали их до финального варианта. После пары вечеров Александр Бородин стал постоянным участником кружка. Чаще всего роль критика выполнял Балакирев - преподаватель им же основанной «Бесплатной музыкальной школы». После длительного перерыва Бородин снова стал сочинять музыку. У него возникла идея первой симфонии.
В 1863 году Александр Бородин возглавил новую химическую лабораторию в Медико-хирургической академии. Химику выделили ведомственную квартиру этажом выше: так он мог больше времени проводить за работой. Бородин был одним из самых популярных преподавателей в учебном заведении.
Преподавание отнимало много времени, поэтому свою первую симфонию Бородин закончил только спустя пять лет – в 1867 году. На премьере в Русском музыкальном обществе оркестром дирижировал Балакирев. Произведение приняли тепло: публика долго аплодировала, а композитора несколько раз вызывали на сцену. Вскоре после премьеры Бородин написал романсы «Спящая княжна», «Старая песня», «Фальшивая нота», «Морская царевна».
В конце 1860-х годов композиторы «Могучей кучки» обратились к жанру оперы. Мусоргский работал над «Борисом Годуновым», Балакирев - над «Жар птицей», а Римский-Корсаков заканчивал «Псковитянку». Общему настроению поддался и Александр Бородин: он задумал оперу «Князь Игорь». Сюжет композитору подсказал музыкальный критик Владимир Стасов, предложив «Слово о полку Игореве» как основу для нового крупного произведения. Перед тем, как начать писать музыку, Бородин изучал летописи и исторические документы, съездил в Путивль - древнерусский город, откуда начал свой поход на половцев князь Игорь. Композитор сам сочинил либретто. К 1870 году был готов первый отрывок - «Сон Ярославны». К сожалению, сам Александр Порфирьевич так и не смог завершить оперу, и при жизни успел лишь увидеть постановки отдельных ее фрагментов.
Одновременно с оперой композитор начал сочинять вторую симфонию. Однако работа продвигалась медленно - Александр Бородин был занят в лаборатории. Более того, в 1872 году химик стал преподавателем первых в России Высших медицинских курсов. У него не оставалось времени на музыку. Вскоре серьезно заболела жена Екатерина Бородина: чтобы не беспокоить ее сон, композитор практически перестал играть на фортепиано. У Бородина и Катерины не было своих детей, однако было много нерастраченной родительской любви и энергии. Ее они реализовали, взяв к себе на воспитание четырех девочек.
Личность Бородина отличалась невероятной энергией. Он успевал одновременно заниматься несколькими, причем далеко не двумя или тремя, видами деятельности. При этом все у него блестяще получалось. Сам маэстро признавался, что не замечает, как летят недели. Он успевал создавать злободневные музыкальные произведения, делать химические открытия, читать лекции в двух академиях, редактировать журнал, издавать литература, а также живо интересоваться общественной жизнью и развивать образование.
В ноябре 1872 года при активном содействии Бородина начали работу женские врачебно-акушерские курсы. Александр Порфирьевич сам не только преподавал студенткам, но и всячески пытался оказать им поддержку, устраивая благотворительные концерты, защищал их права, «выбивал» стипендии, содействовал в поиске рабочих мест после окончания курсов.
Современники вообще часто отмечают добросердечность и отзывчивость этого человека: в его доме нередко можно было встретить дальних родственников, приехавших в Петербург на лечение, и каждому он уделял внимание, устраивал в больницы, посещал там и даже иногда сам ухаживал за больными.
В 1876 году Александр Бородин закончил вторую симфонию. Премьера состоялась в феврале 1877 года на концерте Русского музыкального общества в Петербурге.
Произведение восприняли неоднозначно. Основные партии исполняли на медных духовых инструментах: одни критики считали это «монументальным», а другие – слишком «тяжелым».
В 1880 году Александр Бородин сочинил два струнных квартета, симфоническую картину «В средней Азии» и начал работать над третьей симфонией. Ни третью симфонию, ни оперу «Князь Игорь» Александр Бородин закончить не успел. 27 февраля 1887 года он скончался. Вскоре после смерти химика Римский-Корсаков и Александр Глазунов разобрали бумаги Бородина и дописали его оперу «Князь Игорь»: Глазунов воссоздал по памяти увертюру (как она намечалась Бородиным) и сочинил на основе авторских эскизов музыку III акта, Римский-Корсаков инструментовал большую часть номеров оперы. 23 октября 1890 г. Князь Игорь был поставлен на сцене Мариинского театра. Спектакль вызвал горячий прием у публики.
Партитуры, созданные в XIX веке самим Александром Бородиным, до сих пор находятся в идеальном состоянии. И дело не в особых условиях хранения, а в уникальном покрытии из яичного желтка, которое стало очередным в списке открытий и изобретений великого ученого.
